Не добившись успеха в жанре трагедии, Крылов возвратился к комической опере и комедии. Писал он очень быстро, в 1786 г. сочинил сразу две ко­медии: «Бешеная семья» и «Сочинитель в при­хожей». В обеих комедиях предметом сатири­ческого смеха стали лицемерие и развращен­ность дворянского общества. Особенно значитель­ной была комедия «Сочинитель в прихожей». В ней Крылов вывел франтоватую столичную кокетку с порочными нравами, писателя-льстеца и низкого угодника. С этого времени Крылова заметили в литературных и театральных кругах. Директор театров Соймонов пригласил молодого драматур­га на службу в Горную экспедицию, которой управлял, и с мая 1787 г. Крылов перешел туда.

Литературные дела Крылова начали поправляться, судьба ему улыбнулась, но ее улыбка скоро сме­нилась иронической гримасой. В том же 1787 г. писателя настигло горе: умерла мать. Разруши­лись и надежды на карьеру драматурга. До сих пор не совсем ясны причины, по которым Крылов вывел в комедии «Проказники» (1788) Княжнина под именем Рифмокрада. В злой комедии Крылова содержа­лось много карикатурных преувеличений, что при­вело к резкому разрыву с Соймоновым, вступив­шимся за Княжнина.

Крылову пришлось уйти из Горной экспедиции, а о публикации новых произведений для театра («Ин­фанта из Заморы», 1788; «Американцы», 1788) и постановке их на сцене нечего было и думать. Крылов решил испытать себя на журналистском попри­ще. С 1788 г. он сблизился с издателем журнала «Утренние часы» И. Г. Рахманиновым, убежден­ным просветителем, поклонником и переводчиком Вольтера и Мерсье. В его издании он напечатал свои первые басни, которые еще ничем не напоми­нали будущего «дедушку Крылова». Знакомство с Рахманиновым имело и более широкое значение: молодой писатель встретил здесь людей прогрес­сивных общественно-литературных взглядов (И. И. Дмитриева, В. А. Озерова, А. Н. Радище­ва), что способствовало углублению его демокра­тизма.

После нескольких поэтических произведений, написанных для журнала, Крылов снова обратился к сатире, но теперь уже не к комедии, а к прозе. С января по август 1789 г. он выпускал «Почту духов», оригинальный журнал, в котором перевод­ные (из 48 писем, вошедших в «Почту духов», 23 — перевод из романов маркиза д' Аржана «Ка­балистические письма, или Философская, истори­ческая и критическая переписка двух кабалистов, двух стихий и господина Астарота» и «Еврейские письма, или Философская, историческая и крити­ческая переписка одного еврея, путешествующего по странам Европы, с его корреспондентами, жи­вущими в различных местах»; источник одного письма неизвестен) и самостоятельно сочиненные пись­ма объединены общей фабулой.

«Почта духов» просуществовала недолго. После известий о французской революции пра­вительство ужесточило репрессивные меры против журналистики, и на два года в писательской деятельности Крылова наступил вынужденный перерыв. Только в 1792 г. он вместе со своими друзьями приступил к изданию журнала «Зритель». В нем появились замечательные произведения («Ночи», «Речь, говоренная повесою в собрании дураков», «Рассуждение о дружестве», «Мысли философа по моде», «Похвальная речь в память моему дедуш­ке», «Каиб»), в которых были продолжены и раз­виты принципы просветительской сатиры и публицистики. В них высмеивались порочные нравы, развращенность общества, содержалась резкая критика крепостничества под видом прославления нравственно никчемного помещика-самодура («По­хвальная речь в память моему дедушке») и раз­рушались иллюзии относительно идеи «просве­щенного государя» («Каиб»). Крылов выступил в них и противником сентиментализма. В этих произведе­ниях слагалась ироническая манера Крылова-рассказчика, столь характерная впоследствии для его басен.

В мае 1792 г. в типографии Крылова из-за доноса по поводу сатирических произведений «Мои горячки» и «Горлицы» произвели обыск. «Зритель» закры­ли. Через несколько месяцев, в январе 1793 г., Крылов (вместе с А. И. Клушиным) предпринял новую по­пытку издания журнала, названного «Санкт-Петербургский Меркурий». В нем печатались глав­ным образом переводы, но помещались и оригинальные произведения. Крылов опубликовал там четы­ре статьи («Похвальная речь науке убивать вре­мя», «Примечания на комедию «Смех и горе», «Похвальная речь Ермалафиду» и «Театр»). Но и этот журнал вскоре закрылся, а Крылов принужден был к длительному молчанию. Для него наступила пора скитаний и пересмотра миросозерцания.

Об этой поре жизни Крылова известно мало. Писа­тель объездил много городов. Он не перестал сочинять, но его произведения лишь изредка появлялись в печати. Наконец, после смерти Ека­терины II ему удалось поступить на службу к кня­зю С. Ф. Голицыну в качестве личного секретаря и домашнего учителя его детей. Но С. Ф. Голицын впал в немилость при Павле I и был сослан в свое имение Казацкое. Крылов разделил с ним опалу. В домашнем театре Голицыных была поставлена на­писанная Крыловым в 1880 г. шутотрагедия «Трумф, или Подщипа» — остроумная и меткая сатира на прусские и патриархальные порядки. Критика невежественности и пруссачества, заведенного Пав­лом I, содержательно сочеталась с формой паро­дии на классическую трагедию, кризис которой драматург остро почувствовал. В 1801 г. Крылов завер­шил комедию «Пирог», поставленную в Петер­бурге (1802) и в Москве (1804).

После убийства Павла I Крылов продолжал служить у Голицына, получившего пост лифляндского военного генерал-губернатора в Риге, но вскоре оставил должность правителя канцелярии и уехал к брату в Серпухов, а в 1806 г. переселился в Петербург и надолго обосновался там.

Он обрел близкий дружеский круг в обществе А. Н. Оленина, в доме которого стал своим и же­ланным человеком, Н. И. Гнедича, А. А. Шахов­ского, В. А. Озерова, К. Н. Батюшкова. Его по-прежнему увлекает драматургия, и он пишет коме­дии «Модная лавка» (1806), «Урок дочкам» (1807), комическую оперу «Илья-Богатырь» (1806), начинает, но не завершает пьесу «Лентяй» (1805). Комедийный талант Крылова в этих произведе­ниях проявился гораздо полнее, чем в ранних комедиях. В «Модной лавке» Крылов высмеял пустое и неуклюжее подражание французским нравам, а также сентиментальные книжные представле­ния. По ходу действия лица комедии попадают в рискованные положения. Сами пороки становятся как бы пружиной любовной интриги, разрешаю­щейся благополучным концом. Осмеянию под­верглись патриархально настроенный провинци­альный помещик Сумбуров, его жена — модница, мечтательный и чувствительный молодой дворя­нин Лестов, влюбленный в дочь Сумбурова, не­честная торговка мадам Каре, хозяйка лавки, и ее соотечественник — воришка и проходимец Трише.

Той же теме посвящена и комедия «Урок дочкам», в которой слуги — Даша и в особенности Семен — преподносят «урок» дочкам господина Велькарова: Фекле и Лукерье, невежественным и грубым, но подверженным французскому влиянию вслед­ствие поверхностного светского воспитания. Велькаров, придерживающийся отечественных обыча­ев, не отрицает, в отличие от Сумбурова («Модная лавка»), пользы просвещения, но противится иноземным нравам, тогда как его дочки презирают на­циональные моральные устои. Играя на их глупых чувствах, искаженных дурным воспитанием, лов­кий Семен выдает себя за французского маркиза и добивается желаемых целей. Велькаров разре­шает ему уехать с Дашей и дает денег. В комедии «Лентяй» Крылов вывел новый тип молодого человека, неудовлетворенного светской суетой и предпочитающего лень пустопорожней деятельности. Нокоторыми сторонами своего характера Лептул бли­зок Евгению Онегину и предвосхищает Илыю Ильича Обломова. Театральные интересы привели Крылова к участию в журнале «Драматический вес ник», издававшемся А. А. Шаховским.

К этому времени в общественных и литератур­ных взглядах Крылова произошли большие перемены, связанные с осмыслением опыта французской революции и острого кризиса абсолютизма в Рос­сии после Крестьянской войны под руководством  Е. И. Пугачева.

Крылов обратился к жанру басни и внес в него столь конкретное и обобщенное социально-нравственное содержание, столь разительно преобразовал ее форму, что это сразу выдвинуло его в число первостепенных талантов.

До конца XVIII в. Крылов держался идей Просвещения, на философии и литературе которых был воспитан. Теперь он понял, что просветительские идеи потерпели крах: царство разума, обещанное философами, не наступило. В басне «Лягушки, просящие Царя» (1807) глупость Лягушек объяснена тем, что они исходят не из своего опыта, а в «головных», теоретических рассуждений. В результате они сами призывают править ими деспота и тирана Журавля, который их тут же судит и ест. Следовательно, жизнь подчиняется не отвлеченным требованиям теоретического «разума», как бы он ни был привлекателен, а лежащим в ее основе глубинным и вполне объективным законам.  Крылов отбросил всякое умозрительное и сентиментально-книжное отношение к жизни («Два Голубя», 1808; «Откупщик и Сапожник», 1809, и др.) Разум (наука, просвещение), как и благородные чувства, не определяет отношения людей в социальном мире. Нельзя ни преувеличивать, не преуменьшать их значения. Надобно отвести им надлежащее место («Водолазы», 1814, и др.) и понять существующий социальный порядок, связанный с  большим злом («Волк и Ягненок», 1808; «Пестрые Овцы», 1822; «Рыбья пляска», 1824, и др.), далеко не совершенный, но сложившийся естественно в ходе истории. Отсюда следовало, что Крылов не принял революции как метода избавления от социального зла и исправления нравов.

Изменение существующего порядка возможно только эволюционным путем благодаря каждодневной и неутомимой деятельности. Стало быть Крылов отвергал как неоправданное забегание вперед «дерзких умов», навязывающих свою волю, так и застой, неподвижность, косность («Пруд и Река», 1814; «Камень и Червяк», 1814, и др.). Крылов выступил противником всякой пустопорожней деятельности, неумелости, рутины («Музыканты», 1808; «Лар­чик», 1807; «Лебедь, Щука и Рак», 1814, и др.) и  считал, что основу жизни составляет труд. Именно в процессе труда возникают нравственные понятия и представления. Благодаря им можно оценить как результаты его, так и мотивы поведе­ния людей. В современной ему России Крылов увидел глубокое противоречие между простыми, естест­венными чувствами, здоровыми нравственными инстинктами и интересами и ложными, искус­ственными страстями, представлениями и жела­ниями. Благо общество зависит от согласного участия всех сословий и слоев населения, которые блюдут общую пользу и честно и умело возде­лывают свою ниву («Орел и Пчела», 1813, и др.). Только на такой почве возможно усовершенствование нравственности. Крылов тем самым отбросил абстрактную меру добра и зла, бедности и богат­ства. Он обратился к реальным отношениям людей в обществе и высказал суждения о них, исходя из конкретных воззрений, из этических критериев и норм, сложившихся в трудовом опыте народа. Это дало право Гоголю назвать басни Крылова «книгой мудрости самого народа». Крылов не отказался от критики противоречий современного ему об­щества, от язвительной сатиры на несправедли­вые социальные отношения и от обличения поро­ков, но теперь они стали частью его практически-житейской философии. Все это предопределило переход к жанру басни. Первоначально Крылов пола­гал, что способен на большее, т. е. у него довольно дарования, чтобы писать, например, превосходные ко­медии. Но именно басня стала тем жанром, в кото­ром гений Крылова выразился необычайно широ­ко и мощно. С началом басенного творчества — в 1806 г. в журнале «Московский зритель» появи­лись первые басни «Дуб и Трость», «Разборчивая невеста», «Старик и трое Молодых» — Крылов отходит от комедии и всецело переключается на басенный жанр.

С тех пор каждая басня и каждая книга басен (первая из них вышла в 1809 г.) встре­чаются восторженно. Всего Крылов написал более 200 басен, объединенных им в девять книг.

Неслыханный успех басен объясняется тем, что Крылов вдохнул в этот жанр философско-историческое, социальное и нравственное содержание. В баснях он представил всю русскую жизнь в ее самых су­щественных противоречиях («Вообще,— писал Гоголь,— его занимали вопросы важные») и оце­нил ее с точки зрения народной нравственности. Он прояснил национальные моральные нормы, вы­кованные в опыте трудовой истории народа, и тем способствовал самосознанию нации.

Крылова интересовал человек не в его индивидуаль­ной психологии, а в его общественно-социальных связях и отношениях. Поскольку русский человек предстал перед Крыловым как плод общенационального исторического развития, то баснописец резко про­двинул вперед решение проблем художественного историзма и народности. Зачатки исторического и социального детерминизма позволяют видеть в Крылове писателя-реалиста, предварившего на этом пути Пушкина.

Эти открытия проявились в том, что под пером Крылова басня преобразилась: на первый план в ней вы­двинулся образ простодушного и лукавого рас­сказчика, повествующего об увиденных им живых сценах, своего рода маленьких человеческих коме­диях, содержание которых необычайно разнооб­разно — от бытовых до социальных и философско-исторических тем. Точка зрения рассказчика часто спрятана и не выступает непосредственно и открыто: он отсылает к общему мнению, к молве, к преданию, которые выражены в пословицах и поговорках. Обобщив народные моральные нормы и нравственные представления, Крылов возвращал их в народную среду, принявшую их как свои собст­венные. Благодаря этому в басню хлынул широ­ким потоком народный, разговорный язык. Каж­дый персонаж заговорил языком, соответствую­щим его положению, психологии, характеру. Сло­весная маска басенного персонажа утратила свою условность, она перестала ощущаться, и, по сло­вам Гоголя, «предмет» выступил «сам собой, натурою перед глазами», или, что одно и то же, харак­тер естественно слился с речью.

После выхода первой книги басен жизнь Крылова потекла размеренно и даже однообразно. Он до­стиг благосостояния, его материальное положение упрочилось, а слава росла и росла.

В 1808 г. он ненадолго поступил на службу в Монетный двор, а в 1812 г. был зачислен помощ­ником библиотекаря в Публичную библиотеку и, получая должности, чины и награды, оставался там около 30 лет, выйдя в отставку лишь в 1841 г. Литературные заслуги Крылова с появлением басен бы­ли сразу же признаны, причем баснописца прини­мают обе враждующие партии — и сторонники «Беседы любителей русского слова», членом кото­рой Крылов стал с 1811 г. и куда его привлекла идея со­здания национального литературного языка с опо­рой на русские тексты, и «арзамасцы» (за исклю­чением, пожалуй, Вяземского). При выходе пер­вой книги басен на нее откликнулся замечатель­ной статьей «О басне и баснях Крылова» Жуков­ский. Вдумчивым ценителем баснописца был Пушкин. В том же 1811 г. Крылов был избран членом Российской Академии (в первый раз, в 1809 г., его кандидатуру забаллотировали: он получил всего два голоса).

Отечественная война 1812 г. вызвала в нем большой патриотический подъем, он откликнулся на нее знаменитыми баснями «Кот и Повар», «Ворона и Курица», «Волк на псарне» и др. Взволновали Крылова и события 14 декабря 1825 г. Да­лекий от идеологии дворянских революционеров, он все-таки отправился на площадь, чтобы уви­деть восставших.

С годами басенное творчество постепенно угасало, но книги Крылова неизменно пользовались самой широкой известностью. Баснописец проводил вре­мя в библиотеке, в обществе знаменитых литера­торов (Жуковского, Пушкина), художников (Брюллова, Тропинина), нередко его приглашали во дворец. Несмотря на расположение двора, Крылов не был спасен от цензуры, и многие его басни подверглись ее гонениям.

В 1828 и в 1833 гг. он задумывал совершить путешествие по Европе, но оба раза поездки не состоялись. В 1838 г. торжественно и пышно са­новный и литературный Петербург отпраздновал 50-летие творческой деятельности Крылова и 70-летие со дня его рождения.

Выйдя в отставку (1841), Крылов поменял и кварти­ру, перебравшись из столичной суеты на Ва­сильевский остров. По сделанному им завещанию его друзья и знакомые после смерти вместе с изве­щением о похоронах получили экземпляры нового издания басен.

Источник: Крылов Иван Андреевич // Русские писатели. Биобиблиографический словарь : А - Л / под ред. П.А. Николаева. - М. : Просвещение, 1990. - С. 376-380